Тим Харфорд: Причины, по которым практически весь мир оказался не готовым к эпидемии коронавируса

Такие катастрофы, как коронавирус, вполне предсказуемы. Что заставляет нас ничего не предпринимать перед лицом опасности?

↑ Вы не можете сказать, что никто не ожидал этого.

В течение многих лет люди предупреждали, что Новый Орлеан уязвим. Газета «Хьюстон Кроникл» сообщала, что 250000 человек окажутся в затруднительном положении, если случится сильный ураган, а низкая часть города окажется на глубине 6 метров под водой.

Известная в Новом Орлеане газета «Таймс-Пикайун» писала о том, что имеющиеся дамбы не годятся. В 2004 году «Нэшнл джиографик» ярко описал сценарий, по которому могло бы утонуть 50000 человек. Общество Красного Креста опасалось, что эта цифра похожа на правду.

Даже Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям было настороже: в 2001 году оно заявило, что сильный ураган, который обрушивается на Новый Орлеан, – одна из трех наиболее вероятных катастроф, с которыми могут столкнуться Соединенные Штаты.

И вот сценарий бедствия становится реальностью. Ураган в 140 миль в час направлялся прямо к городу. Более миллиона жителей были предупреждены об эвакуации. «Ю-Эс-Эй тудэй» предупредила о «современной Атлантиде», объяснив, что ураган «может обрушить на Новый Орлеан до 6 метров гадкой, химически загрязненной воды».

Мэр города Рэй Нагин умолял людей убраться куда-нибудь. Он не хотел объявлять обязательную эвакуацию, потому что более 100000 человек не имели машин и не могли выехать. В любом случае, дороги были забиты. Тысячи делегатов, приехавших на конференцию, оказались в затруднительном положении; аэропорт был закрыт.

Не было никаких аварийных убежищ. Нагин предложил использовать местный стадион «Луизина Супердоум» в качестве временного убежища, но этот стадион не имел особой защиты от ураганов, и Нагина предупредили, что «Супердоум» не оборудован так, чтобы превратиться убежище.

Но затем ураган отступил. Это был сентябрь 2004 года, и Новый Орлеан был спасен. Ураган «Иван» дал городу и народу яркое предупреждение. Он продемонстрировал необходимость срочно и на дюжине разных фронтов подготовиться к следующему урагану.

«В начале 2005 года сотрудники службы чрезвычайных ситуаций не питали иллюзий относительно рисков, с которыми столкнулся Новый Орлеан», – объясняют Говард Кунройтер и Роберт Мейер в своей книге «Парадокс страусов». Однако власти не действовали достаточно быстро или решительно.

Одиннадцать месяцев спустя ураган «Катрина» затопил город и многие сотни его жителей. Как и предполагалось, граждане не могли или не хотели убежать, а дамбы были прорваны более чем в 50 местах; стадион Супердоум оказался плохим убежищем.

Конечно, при таком четком предупреждении, Новый Орлеан должен был быть подготовлен гораздо лучше, чтобы противостоять урагану «Катрина». Легко сказать. Теперь, когда новый коронавирус охватывает земной шар, убивая ежедневно тысячи людей, понятно, что Новый Орлеан – не единственное место, которое не подготовилось к предсказуемой катастрофе.

↑ Пандемия коронавируса является абсолютным предсказуемым сюрпризом

В 2003 году журнал «Гарвардский бизнес-обзор» опубликовал статью под названием «Предсказуемые сюрпризы: бедствия, наступления которых вы должны были понять». Авторы, Макс Базерман и Майкл Уоткинс, два профессора из бизнес-школы, написали затем книгу с таким же названием.

Базерман и Уоткинс утверждали, что, хотя мир – непредсказуемое место, непредсказуемость часто не является проблемой. Проблема в том, что, столкнувшись с явными рисками, мы все равно отказываемся действовать.

Для Уоткинса пандемия коронавируса является абсолютным предсказуемым сюрпризом. «Не похоже, что это какая-то новая проблема», – сказал он, прежде чем отправил замечания по обучению поведению во время пандемии, которое он проводил в Гарвардском университете.

Это жутко предсказуемо: нехватка масок; несоблюдение социальной дистанции; руководители университетов становятся жертвами болезни. Дата в документе – 12 октября 2002 года. Мы долго думали о пандемиях.

Другие предупреждения были более заметными. В 2015 году Билл Гейтс выступил с докладом на TED под названием «Следующая вспышка? Мы не готовы». К концу 2019 года это выступление посмотрели 2,5 миллиона человек. В 2018 году научный журналист Эд Йонг написал в «Атлантик» статью под названием «Наступает следующая чума. Америка готова?» Теперь мы знаем ответ, и не только американцы не подготовились.

Чиновники также били тревогу. Всемирная организация здравоохранения и Всемирный банк создали Глобальный комитет по мониторингу готовности, который возглавили Эль Хадж Ас Си из Красного Креста и Гру Харлем Брундланн, бывший директор ВОЗ.

Этот комитет опубликовал в октябре отчет, предупреждающий о «цикле паники и пренебрежения» и призывающий к лучшей подготовке к «управлению быстро развивающейся, смертельно опасной пандемией респираторного патогенна». В отчете отмечалось, что пандемия, «похожая по масштабам и вирулентности на эпидемию 1918 года, обойдется современной экономике в 3 триллиона долларов».

Наряду с этими авторитетными предупреждениями были провалы, прямые параллели с ураганом «Иван»: SARS в 2003 году; две опасные эпидемии гриппа: H5N1 в 2006 году и H1N1 в 2009 году; Эбола в 2013 году и MERS в 2015 году. Каждая смертельная вспышка вызвала краткую и оправданную тревогу, за которой следовало коллективное пожатие плечами.

Понятно, что имеется слишком мало врачей, медсестер и больничных коек, чтобы справиться с пандемией: запасные врачи стоят дорого. Менее понятно, почему так мало масок, никто не готов проводить широкомасштабное тестирование и не предпринимались попытки разработки вакцин против коронавируса после эпидемии SARS 2003 года, в которой был активным штамм вируса, сходного с текущей вспышкой (всплеск активности в этом направлении снизился после 2004 года.)

↑ Эксперты и реальность предупреждали, но на большинстве направлений люди были застигнуты врасплох. Почему?

Умышленная слепота не ограничивается властью. Мы все должны признать, что не поняли, что происходит, настолько быстро, как следовало.

В середине февраля в своем интервью доктор-эпидемиолог Натали МакДермотт из Королевского колледжа Лондона, сказала, что, вероятно, будет невозможно сдержать новый коронавирус, и в этом случае он вполне может заразить более половины населения мира. Тогда она предполагала, что в лучшем случае смертность будет чуть менее одного процента.

Я не продал свои акции. Я не покупал маски. Я даже не запасся спагетти. Шаг между признанием проблемы и принятием мер был просто слишком велик. Кроме того, трансляция моего радиоинтервью с МакДермотт на BBC, похоже, не сильно способствовала планированию стихийных бедствий. Психологи описывают это бездействие перед лицом опасности как смещение нормальности или негативную панику.

Перед лицом катастрофы, начиная от разрушения Помпеи в 79 году нашей эры до нападений на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года, люди часто не спешат признавать опасность и не понимают, как реагировать. Они ничего не предпринимают, а потом становится слишком поздно. Частично проблема может заключаться в том, что мы наблюдаем за реакцией других.

В знаменитом эксперименте, проведенном в конце 1960-х годов, психологи Бибб Латане и Джон Дарли закачивали дым в комнату, в которой их испытуемые заполняли анкету. Когда субъект сидел один, он обычно замечал дым и спокойно уходил, чтобы сообщить об этом. Когда группа испытуемых состояла из трех человек, они с меньшей вероятностью реагировали: каждый оставался пассивным, успокоенный пассивностью других. Хотя мир – непредсказуемое место, непредсказуемость часто не является проблемой. Проблема в том, что, столкнувшись с явными рисками, мы не действуем. По мере распространения нового коронавируса социальные сигналы влияли на наше поведение аналогичным образом.

Ужасные сообщения из Китая не оказывали большого влияния даже тогда, когда стало ясно, что вирус распространился по миру. С одной стороны, можно было видеть метафорический дым, выходящий из вентиляционной шахты, а с другой – мы видели, что наши сограждане вели себя так, как будто ничего не случилось: никто не запасался продуктами, никто не дистанцировался от остальных, никто не стал здороваться как в Ухани.

Затем, когда, наконец, появились признаки другого реагирования, мы все сразу изменили свое поведение. Исчезла туалетная бумага. Смещение нормы и стадный инстинкт – не единственные когнитивные искажения, которые вводят нас в заблуждение. Существует еще уклон в сторону оптимизма. В течение полувека психологи знали, что люди, как правило, безосновательно оптимистично оценивают свои шансы стать жертвой преступления, автомобильной аварии или болезни, но в 1980 году психолог Нил Вайнштейн заострил этот вопрос. Является ли оптимизм обычным ощущением, что плохие вещи редко происходят с кем-либо? Или это более эгоистичный оптимизм: ощущение, что, хотя плохие вещи происходят, они не случаются со мной. Вайнштейн попросил примерно 250 студентов сравнить себя с другими студентами. Он предложил им подумать о приятных перспективах, таких как хорошая работа или долгая жизнь, и об опасных рисках, таких как ранний сердечный приступ или венерическое заболевание. В подавляющем большинстве случаев студенты чувствовали, что с ними могут случиться хорошие вещи, а их сверстников ожидали неприятные события.

Исследование Роберта Мейера, изложенное в книге «Парадокс страуса», показывает этот эффект в действии во время приближения урагана «Сэнди» в 2012 году. Мейер обнаружил, что жители прибрежных районов хорошо осведомлены о рисках урагана, причем они даже предвидели больший ущерб, чем профессиональные метеорологи. Но все были расслаблены и уверены, что пострадают другие люди.

Хотя я понимаю, что некоторые люди параноидально относятся к Covid-19, я вижу в себе эгоистический оптимизм. Хотя я знаю, что миллионы людей в Великобритании подхватят эту болезнь, мой инстинкт, вопреки всей логике, заключается в том, что я не буду одним из них. Медицинские работники лечат пациентов с коронавирусом в Италии. Однако сообщения из Китая и Италии не смогли ослабить чрезмерный оптимизм в отношении масштабов угрозы.

Мейер отмечает, что такой эгоистический оптимизм особенно пагубен в случае инфекционного заболевания. Мир, полный людей с таким же инстинктом, – это мир, полный переносчиков болезней. Я принимаю меры предосторожности частично из-за социального давления и частично потому, что мой интеллект понимает, что они необходимы. Но мой инстинкт выживания просто не выполняет свою функцию, потому что я просто не чувствую, что мое выживание поставлено на карту.

Тот факт, что эпидемия началась в Китае среди этнически других людей, азиатов, мог только углубить чувство личной неуязвимости на Западе. Как сказал эпидемиолог Нил Фергюсон: «То, что произошло в Китае, было очень далеко, и только определенный тип людей понял, что это на самом деле может случиться и здесь». Европейцы начали понимать реальность вируса только тогда, когда начали болеть европейцы. Логично, что все время было понятно: эта болезнь может поразить людей среднего класса, которые любят кататься на лыжах в Италии, но эмоционально мы были не способны понять этот факт, пока не стало слишком поздно.

Четвертую проблему, отмеченную соавтором Мейера Говардом Кунройтером, можно назвать экспоненциальной близорукостью. Мы не может интуитивно понимать экспоненциальный рост, мы склонны думать о нем просто как о «быстром». Эпидемия, которая удваивается в размере каждые три дня, превратит один случай в тысячу в течение месяца и в миллион в течение двух месяцев, если рост не замедлится. 9 марта Дональд Трамп хвастался тем, что в США было всего 22 смертельных случая, но не только он не понял тогда, что такое экспоненциальный рост.

В 1975 году психологи Вильям Вагенар и Сабато Сагария обнаружили, что при прогнозировании экспоненциального процесса люди часто недооценивают его раз в десять. Процесс в этом исследовании был намного более медленным, чем эта эпидемия, и удваивался за 10 месяцев, а не за несколько дней. Неудивительно, что мы находимся под влиянием событий.

Наконец, наша кажущаяся безграничной способность мыслить в желаемом направлении. В сложном мире нас окружают противоречивые подсказки и разные мнения. Мы можем использовать и используем на самом деле все, что происходит, чтобы поддержать выводы, к которым мы хотим прийти, будь то идея, что вирус распространяется по сетям 5G; что это обман, придуманный демократами, или что вирус ничем не хуже гриппа. И Роберт Мейер, и Майкл Уоткинс сделали замечание, которое удивило меня: предыдущие промахи, такие как SARS или ураган «Иван», все равно не помогают гражданам подготовиться. Нам слишком легко извлечь неправильный урок, который заключается в том, что власти держат все под контролем. Мы были в порядке раньше, и в этот раз все будет хорошо. Вот почему мы с вами не ожидали этого.

Мы не могли понять масштабы угрозы; подхватывали благодушные реплики других, вместо того чтобы переваривать логику докладов из Китая и Италии; сохраняли солнечный оптимизм в отношении того, что, как бы плохо ни было, нам ничего не грозит; могли понять, что в действительности означает экспоненциально растущая эпидемия. Наши размышления в желаемом направлении заставили нас искать причины, чтобы игнорировать опасность. Однако ответственность за провал, безусловно, лежит на наших лидерах. Мы скромный народ, занимающийся своим делом; их дело – защищать наше благосостояние по совету опытных специалистов. Вряд ли мы с вами видели октябрьский доклад Глобального комитета по мониторингу готовности Гру Харлем Брундланн, и если мы его читали, то все равно не ясно, какие действия мы могли бы предпринять. Разве в каждом правительстве не должен быть человек, чей долг - обращает внимание на такие вещи?

Маргарет Хеффернан, автор книги «Не отмеченное на карте», предупреждает, что те же ментальные ошибки, из-за которых мы не видим риски, присущи и нашим лидерам. «Мы общаемся с такими же людьми, как сами, и если они не суетятся, мы не суетимся, – говорит она. – Гру Харлем Брундланн находится внутри медицинской системы, поэтому она думает об этом. Большинство политиков этого не делают». Хотя политики имеют доступ к лучшим советам, они могут не чувствовать необходимости принимать экспертов всерьез. В конце концов, влиятельные люди чувствуют себя защищенными от многих повседневных беспокойств. Хеффернан утверждает, что это чувство отдаленности властных людей от проблем сформировало ужасную реакцию на ураган «Катрина».

Утечка из электронной почты показывает ответ Майкла Брауна, тогдашнего директора Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Один из подчиненных написал: «Сэр, я знаю, что вам известно, что ситуация развивается критически. Вот некоторые вещи, которых вы можете не знать. Гостиницы выгоняют людей, тысячи людей собираются на улицах без еды и воды... умирающие пациенты в палатке Команды скорой помощи – это медицинские эвакуаторы. По некоторым оценкам, многие умрут в течение нескольких часов ...». Полный ответ Брауна: « Спасибо за новости. Есть что-нибудь конкретное, что мне нужно сделать или настроить?». Это чувство отстраненности и личной безнаказанности, доведенное до чистейшей формы.

Иногда, конечно, чувство неуязвимости является иллюзией: в начале марта британский премьер-министр Борис Джонсон радостно заявил, что людям будет «приятно узнать», что он пожимает руки всем в больнице, ухаживающей за пациентами с коронавирусом, и предлагает людям самим принимать решения по таким вопросам. Это были постыдно безответственные слова, но это также говорит о его неуместной интуиции, что он не может пострадать. В течение нескольких недель история Джонсона стала классической трагедией, ее герой был нокаутирован из-за своего характера.

↑ Мы должны признать, что даже предсказуемые проблемы могут быть по своей сути такими, что к ним сложно подготовиться.

Например, пандемия предсказуема только в общих чертах. Специфика непостижима. «Какая болезнь? Когда? Где? – говорит Хеффернан. В Великобритании, например, в октябре 2016 года было проведено планирование учения для тренировки поведения в пандемии, получившее название «Лебедь». Эта предусмотрительность достойна восхищения, но она также выдвигает на первый план проблему: «Лебедь» был рассчитан на пандемию гриппа, возможно, штамм вируса H1N1, который убил десятки тысяч в 2009 году и много миллионов в 1918 году. Covid-19 вызван коронавирусом, родственником штамма Sars-Cov, вызвавшим вспышку в 2003 году.

Некоторые уроки одинаковы: мы должны накапливать средства индивидуальной защиты. Другие отличаются – например, опасность гриппа для маленьких детей. В любом случае, похоже, что эти уроки не были выучены. «Мы узнали, что может помочь, но не реализовали выводы на практике, – написал профессор Ян Бойд в журнале «Природа» в марте, в то время он был старшим научным советником правительства Великобритании. – Оценка во многих секторах правительства заключалась в том, что полученное лекарство [политическое] было настолько сильным, что его выплюнули». Для полной готовности потребовалось бы отвлечение огромных сумм от повседневных потребностей медицинской системы, которые направлены на нужды страны.

До начала кризиса в Национальной службе здравоохранения Соединенного Королевства не хватало персонала, и, судя по всему, у нее были удручающе недостаточные запасы защитного снаряжения для врачей и медсестер, а также в стране осуществлялась стратегия минимизации использования больничных коек. Именно это стремление к эффективности превыше всего – в Национальной службе здравоохранения и современных организациях в целом – делает нас уязвимыми. Финансовый кризис научил нас, что банкам нужны большие буферы, но немногие перенесли урок больницы. «В хорошие дни 100 % кроватей в отделении интенсивной терапии используются эффективно. В день, когда разразится пандемия, вы осознаете глупость эффективности. Вы должны иметь запас», – говорит Хеффернан. Однако это трудно поддерживать.

В 2006 году Арнольд Шварценеггер, тогдашний губернатор Калифорнии, объявил об инвестировании сотен миллионов долларов в создание запаса медицинских принадлежностей и мобильные больницы для борьбы с землетрясениями, пожарами и, особенно, пандемиями. По данным «Лос-Анджелес таймс», группы реагирования на чрезвычайные ситуации будут иметь доступ к запасу, включающему «50 миллионов респираторов N95, 2400 переносных вентиляторов и наборы для установки там, где они потребуются, 21000 дополнительных коек для пациентов». Это было впечатляюще. Но после жестокой рецессии преемник Шварценеггера, Джерри Браун, сократил финансирование этой схемы, и запасов теперь нигде не найти. Браун не единственный, кто искал, что можно сократить, когда средства ограничены. Менеджеры во всем мире уже давно продвинулись в своей способности экономить деньги в краткосрочной перспективе. Я разговаривал с моим другом, старшим консультантом Национальной службы здоровья, который заразился Covid-19, когда лечил своих пациентов. Выздоравливая в самоизоляции, он вспомнил о днях, когда ему велели провести сокращение на 5–10 %, и о том, что в его больнице ради экономии средств на совещаниях перестали подавать кофе. Это похоже на воспоминания из другой эпохи, но это было всего несколько недель назад. Пока в Великобритании вводились меры по снижению затрат, итальянцы начали умирать.

Эта пандемия предложила нам несколько легких вариантов. Нет простых ответов на общую проблему подготовки к предсказуемым катастрофам. Слишком заманчиво посмотреть на такие провалы, как ураган «Иван» или «SARS», и сделать вывод, что, поскольку худшее тогда не случилось, оно не случится в будущем. Также заманчиво бороться с прошлой войной: после финансового кризиса мы создали резервы в банковской сфере, но не обращали внимания на резервы в области здравоохранения, производства вакцин и социальной помощи.

↑ Подготовиться можно.

Маргарет Хеффернан указывает на Сингапур, крошечную страну с передовым опытом борьбы с SARS, четко осознающую свою географическую уязвимость. «Предусмотрительность в Сингапуре – лучшее, что я когда-либо встречала, – говорит она. – Серьезные люди работают по очень серьезным сценариям, и существует множество подходов и направлений мышления». Серьезные сценарии полезны, но, как продемонстрировало британское учение «Лебедь», серьезные сценарии бесполезны, если их не воспринимать всерьез. Нет смысла тратить деньги на исследования, которые могут никогда не окупиться, или на чрезвычайные мощности, которые никогда не могут быть использованы. Нелегко оправдать такие инвестиции, если руководствоваться повседневной логикой эффективности.

Сингапур – не единственное место, где подготовились. Почти четыре года назад благотворители, правительства и фонды создали Коалицию по инновациям для обеспечения готовности к эпидемиям. Ее миссия заключается в поддержке и разработке технологий и систем, которые могли бы быстрее создавать вакцины. В то время как мир возмущен идеей, что для разработки вакцины против нового коронавируса может потребоваться более года, такой срок был бы невероятно коротким по сравнению с опытом более ранних эпидемий. Если такая вакцина поступит в течение года, хотя нет никакой гарантии, что она вообще появится, это произойдет благодаря работе упомянутой Коалиции.

Тем не менее, нас интересует, что могло бы быть, если бы Коалиция по инновациям для обеспечения готовности к эпидемиям существовала несколько лет назад. Например, в октябре 2019 года она начала финансировать платформенную вакцинную технологию, чтобы обеспечить подвижное и более быстрое реагирование на то, что было названо «Болезнь Х… быстро развивающаяся, высоко летальная пандемия респираторного патогена, убивающего от 50 [миллионов] до 80 миллионов людей и уничтожающая почти 5 % мировой экономики». Речь шла о готовности, но, увы, болезнь Х может прийти слишком рано, чтобы подготовиться и увидеть плоды этой подготовки.

А как Новый Орлеан? Летом 2017 года он снова был под водой. Была установлена огромная и дорогая система насосов, но система была неоднородной, недостаточно снабжалась электроэнергией и не была способна выдержать несколько недель постоянного дождя. Это не внушает уверенности, что ничего тревожного не произойдет, если сильный ураган нанесет удар. Роберт Мейер говорит, что, хотя город многое знает о подготовке, «Катрина не была наихудшим сценарием для Нового Орлеана, это был шторм пятой категории, поразивший только восточную часть города». Ураган «Катрина» оставил часть Нового Орлеана под 60 см воды. Власти не были готовы к шторму 2005 года, несмотря на четкие предупреждения.

То же самое можно сказать и о пандемии. Поскольку Covid-19 распространяется гораздо быстрее, чем ВИЧ, и более опасен, чем грипп, легко представить, что ничего хуже быть не может. Это не так. Возможно, эта пандемия, как и финансовый кризис, является вызовом, который должен побудить нас задуматься и извлечь уроки для готовности к другим опасностям, от биотерроризма до изменения климата. Возможно также, что угроза действительно является совершенно предсказуемым сюрпризом: еще один вирус, такой же, как этот, но хуже. Представьте себе болезнь, такую же заразную, как корь, и такую же опасную, как Эбола, болезнь, которая убивает больше детей, чем стариков. Что если мы думаем об этом неправильно? Может быть, вместо того, чтобы рассматривать SARS как предупреждение о Covid-19, мы должны рассматривать Covid-19 как предупреждение? В следующий раз мы будем лучше подготовлены?